Вам больше нравятся узкие или широкие бедра?

Молодые люди встречаются.

Он не познал еще женской ласки, а она-мужской силы(девственники, кароч)

Они любят друг друга. Подумывают уже и жить вместе. (они понимают, что это очень наивно, но они оба странные и осознанно идут на такое)

Но их гложет одна мысль: А что, если они самые обыкновенные. Они ведь еще не нагулялись. Что, если им впоследующем будет мало одного, постоянного партнера? Захочется хотя бы попробовать

Но ни он, ни она измены не приемлют

Возможно ли их совместное будущее?

Нашей целью является поиск целей.

Сейчас у нас много возможностей. При желании можно выучиться на кого захочешь, измениться себя как захочешь, стать кем захочешь и тд.

Но ведь это скучно. Не так ли?

Мы выбираем более-менее запретный плод. И который вкусить интересно и сильно не наругают за это.

Мы избалованы возможностями

Я вот как рассуждаю:
Большинство наших родителей(я про поколение, которому сейчас от 16 лет) росли не в легких временах в плане достатка.
Они своим детям, то есть нам, хотели дать то, чего не было у них: хорошие вещи, хорошую еду, одежу.

Но некоторые из них забыли нам дать то, что было у них — внимание и заботу, любовь. Они так увлеклись материальным, что даже в последствии упрекают нас: ты хорошо жил, у тебя было все, что ты захочешь. Почему ты так относишься к нам?

А мы не можем взять наших родителей за руку, поцеловать их или сказать что-то приятное просто так потому, что сами не росли в таком.

P.S. но мне нраввится мысль, что наше поколение осознало это и детство наших детей будет лучше, чем наших родителей и их родителей вместе взятых. У нас больше возможностей лучше обеспечить наших детей, но и про САМОЕ ГЛАВНОЕ мы не будем забывать — внимание, забота, любовь.

ВК пару часов назад накрылся.
Проблемы с сайтом всего пару часов, а уже почувствовался груз лишений сей замечательной соц. сети)
Я не великий «контактер», но чувствуется, что что-то не так...

— Ты должен сходить к ним. Они каждый вечер вспоминают своего сына. За последние пол года они вызывали скорую 4-е раза! У матери совсем стало плохо с сердцем. А знаешь, что у них считается хорошим вечером? Разглядывание детских фото. Каждый раз она начинает плакать, а отец, опустивши её голову себе на плечо, просто ждет, когда она успокоится. И в таком режиме 4-е года! 4-е гребанных года в глубине души они ненавидят себя за то, что вырастили отважного, сообразительного и совестного парня. А ведь очень мало людей соглашаются добровольно воевать за родину!
  — Да, черт возьми, ты права. Мало: либо психи, которым нравится убивать, либо те, которые приехали за деньгами, либо как он – зомби.
  — Да какой зомби? Какой зомби, то?(истерика усиливалась, она прикрывала рот тыльной стороной ладони, слезы все накатывали.)
  — Воевать на территории чужого государства за свою страну?!(Мужской голос был жесток по отношению к женским всхлипам. Его стойкость и непреклонность рубила на корню любые мольбы). Нет, милая, это не отвага, и не доблесть. Этому есть название попроще…
                И он начал искать. Он перебрал множество слов: глупость, кретинизм, безмозглость, опять же вернулась мысль про зомби. Но вместо слов пришло воспоминание — его последнее сражение, где в первые же секунды взвод остался без командира по средствам одного куска свинца, который пробил сперва очки, потом глаз, а в конце поделив мозг на две половины вылетел из черепа, довольный своей работой. Где время казалось бесконечным и в тоже время все происходило настолько стремительно, насколько это возможно. Где последней мыслью каждого солдата была одинаковой: «Что я здесь делаю? Это того не стоило». И лишь один афганец, чья семья была убита духами, который держал нашего героя за руку, прошептал: «Какое небо красивое». Но в отражении стеклянных глаз афганца была обычная синева и обычные облака. Лишь только запах, какой-то непонятный запах витал в воздухе. Смесь пороха, обожжённой плоти, пота… Возможно это запах смерти. И вот, наконец, нужно слово всплыло – патриотизм. Но нигде в то утро не отражалось это «благородное» чувство, о котором так усердно нам рассказывали, ни в сослуживцах, ни в наводчике-афганце.
  — Он ведь был патриотом, он любил свою страну.(Пока он иступлено смотрел на белую стену, её дыхание стало ровней)
  — И к ней пришло это слово, одновременно со мной? – подумал он. – Да, но совсем в другом значении.
  — Вы ведь были хорошими друзьями, а теперь ты называешь его идиотом?
  — Да! Я ошибся в нем! Он отдал свою жизнь ради государства, не думая при этом о горечи родителей. Доблестный гражданин, но ужасный сын! А у его родных мне нечего делать. Перед  ними я ни в чем не виноват, а хвастаться тем, что я жив в отличие от их сына, я не хочу.
                Но он поехал. И было все так, как он и думал: чужая мать рыдает, чужой отец пожимает ему руку, как родному сыну. А он сам — жалок и ужасен потому, что, не смотря на сложившиеся обстоятельства, считает этих людей глупыми. Он считает, что у них нет и доли осознания того, что с ними происходит в жизни. Но не сейчас, когда чужая мать упала на пол с открытым ртом, держась за грудь, с широко открытыми глазами, чужой отец  уже набирает номер скорой, а их сына нет в живых.  Нет, сейчас они, как  раз, все понимают. Сейчас они узнают, что такое истинные ценности в жизни, совсем скоро они станут чуточку мудрее. Может быть искренней и соответственно лучше. Муж уже что-то бормотал стоя на коленях уже безразличной жене.
                «Пускай, — подумал он. — Теперь я там точно лишний». Он развернулся и вышел из дома. «Невозможно всех опрокинуть ото сна. Жаль, что я не проснулся раньше. Жаль, что мне потребовалась такая встряска, как война». В этом мире хоть что-то, наконец, изменилось.

Ушло 4-е дня. Первый мой рисунок, но не единственный. Еще один выкладывать не буду, ибо там личное.